Пригород мира - Егор Киселев

– А ты-то чего смеешься? – залепетал Коля недовольным голосом. – Можно подумать, что сам ты просто так сюда приехал, не из-за Веры!

Павел, насколько это было возможно в той ситуации, попытался сохранить лицо и только презрительно отрезал, что ничего так не радует, как неудача товарища. Он, конечно, не успел посмотреть в глаза Вере. Наверное, ей самой было в это трудно поверить, хотя и нельзя сказать, что она ни о чем таком не догадывалась. Она знала, что своим присутствием здесь обязана Павлу, и что его приглашение не было случайным. Но открывшаяся вдруг правда сильно ее смутила.

Как бы то ни было, Павел так и не смог поднять в этот вечер свой взгляд на Веру. А она так и не смогла смириться с переменами. Эта их встреча прошла в молчании. Он лишь безмолвно проводил ее взглядом, когда они вышли из автобуса по дороге домой. Что в этот момент было в ее душе, никто не знает. Так же как никто не узнал, насколько было плохо Павлу, когда они лишь тихим кивком головы попрощались, и он не пошел ее провожать.

Зима в тот год наступила рано. Обычно осень затягивалась на несколько дождливых месяцев, теперь же морозы ударили раньше срока. Осень прекратила свое безнадежное сопротивление уже в начале ноября, выпавший еще нерешительный снег уже не растаял. Это было подстать настроению Павла. Он ужасно не любил осень, не любил ее томительной неопределенности и неоправданных надежд. Только несколько последних дней, когда среди беспробудной серости возникали, бывало, небольшие просветы, чуть-чуть скрашивали его хандру. Зима, напротив, при всей своей безжизненности, всегда вселяла какое-то чувство основательности, надежности, не было в ней решительно ничего мятежного и беспокойного.

После случившегося Павел две недели не появлялся в школе. Он просидел в тот день у подъезда до позднего вечера, а на следующий день проснулся с температурой. Конечно, его болезнь не была тяжелой. Он просто не хотел появляться в обществе. Теперь, как ему казалось, дорога туда будет для него закрыта до окончания школы. Вопреки мыслям Павла, никто не узнал об этом случае. Никому не было до этого дела. Павел не предполагал даже, каково в эти дни было Вере. Она винила себя в пропусках Павла. Ее преследовала мысль, что в школу он больше не явится, что они никогда больше не увидят друг друга. Спросить об этом кого-нибудь из его знакомых она боялась и ни с кем этого вопроса не поднимала. Только сердилась на младшего брата, который учился в той же школе и прекрасно знал о ее «маленькой тайне». Но от всех этих семейных неурядиц ей становилось только хуже, она подолгу бродила по улицам, с одним желанием побыть в одиночестве.

За две недели пропусков Павлу никто не позвонил. Он сидел целыми днями дома и ничего не делал. Бывали дни, когда он не поднимался с постели до прихода матери, лежал и смотрел, как пылинки играют на солнечном свету. И даже не было скучно. Редко он заводил какую-либо беседу с собой.

Как Павел дошел до школы, он не помнил. Его разбудил шум от того, как упала со скамьи его сумка, пока он раздевался и сдавал одежду в гардероб. Школа была заполнена сонными учениками. После двухнедельной тишины здесь казалось ужасно шумно. Павел даже не поднял глаз, чтобы посмотреть, есть ли поблизости кто-нибудь из его класса, его это не интересовало. И он, конечно, не заметил, как в трех метрах от него стояла Вера. И что она была очень рада его видеть, хотя лицо ее было печальным. Она проводила его долгим взглядом, но он не обернулся.

Павел вышел из туманного состояния лишь после четвертого урока. Он остался один в классе, идти в столовую ему не хотелось. Он прекрасно понимал, что встреча с Верой рано или поздно произойдет, но утяжелять и без того раненные отношения никакими неловкими объяснениями не хотелось. Поэтому весь день он провел в классах, но по возвращении домой появилось тяжелое чувство незавершенности. Оно не давало ему покоя, постоянно отвлекало, мешало сосредоточиться, даже ночью сон никак не шел. Только одна мысль крутилась в голове: «Я непременно должен был с ней встретиться». Эта мысль стала почти навязчивой идеей. Даже утром, когда он с трудом просыпался, эта идея была тут как тут. «Не убьет же она меня, в конце-то концов. Надо объясниться», – говорил он себе по дороге в школу. Правда, решительность его убывала с каждым шагом.

– Привет, – тихо сказала Вера. Они встретились на перемене после второго урока. – Как у тебя дела?

– Пока еще жив, – запнувшись, ответил Павел.

Воцарилось короткое молчание. Павел волновался:

– Было собрание в субботу? – Он пытался говорить как можно тверже.

– Да. – Туманно ответила Вера. – Готовимся к новому году. Спрашивали, кстати, куда ты подевался.

– Я болел. В этот раз приеду.

Разговор завершился тем, что подошла Даша. Не удостоив Павла взглядом, она отвела подругу в сторону. Павел остался недоволен, однако виду не подал и тут же удалился. В этот день он изредка выходил из класса, чтобы отыскать Веру среди учащихся, но не для того, чтобы поговорить, хотя бы увидеть, еще раз посмотреть на нее. Однако ни в этот, ни в последующие дни они не виделись. Изредка он замечал ее в коридорах, но они всегда оказывались далеко даже для приветствия, а в пятницу Вера и вовсе задержалась в библиотеке. Павел хотел ее подождать, но не осмелился спросить, как долго она еще пробудет в школе. Он решил, что в любом случае можно поговорить обо всем завтра, пока они будут добираться в «Парус». Всю неделю Вера избегала его, могло ли так долго продолжаться, Павел не знал, оставалось только гадать о том, что у нее на уме.

Субботнее утро встретило Павла надеждой. Оказалось, что остальные ребята поедут в центр раньше Веры, и Павел будто невзначай решил ее дождаться. Что, казалось бы, проще, чем завести «непринужденный» диалог в дороге? Полчаса в автобусе тянутся долго, когда нечем заняться. Павел, впрочем, не учел, что Вера была готова к такому повороту событий. Ее одолевали мысли, что долго делать вид, будто все в порядке не получится. Может быть, она не видела другого выхода или боялась дать обратный ход, но выбор был уже сделан, и отступать было некуда.

Когда она спустилась на первый этаж к гардеробу, Павел стоял уже одетый. Было видно, что он был нервничал и ждал ее уже долгое время. Она несколько секунд посмотрела на него с некоторой печалью и твердо шагнула вперед:

– Собирайся быстрее, мы уже опаздываем, – сказала она, подавая номерок техничке.

– Я уже собран, буду ждать на улице. – Отозвался Павел недовольным голосом.

Он вышел на улицу, отошел немного от школы и закурил. Мысли были скверные.

– Что это еще за «собирайся быстрее»? – Сказал он себе.

Но, не смотря на спешку, Вера собиралась нарочито долго. Павел успел к тому времени порядочно замерзнуть, ветер на улице был холодный, и снег успел уже порядочно надоесть.

Вера вышла и поспешила к нему. Павел только сейчас заметил ее новую шляпу, которая ему жутко не понравилась.

– Давай живее, я не люблю, когда нас ждут. – Сухо сказала Вера.

– Ах, да, это же я собирался полчаса. К тому же, нас еще никто не ждет. Еще целый час в запасе.

Вера удостоила его высокомерным взглядом. С секунду она изучала его, как изучает богатая дама провинившегося официанта, так, во всяком случае, показалось Павлу:

– Ну, вот еще, – сказала она и тут же быстро зашагала к остановке.

«Ни тебе здрасти, ни прощайте, и каким тоном!», – пронеслось в голове у Павла. Но он последовал за Верой. Впрочем, выбора у него не было. Позже он, конечно, начнет импровизировать, так же остро отвечать на остроты. Однако в этот момент ничего остроумного в голову ему не пришло, он был неприятно удивлен ее настроением. Павел потом еще долго будет ломать голову над причинами внезапных перемен в ее поведении. Впрочем, загадка эта разрешится много позже, а пока Павел не нашел, что ответить, и обиделся. И настолько он оказался уязвленным к вечеру, что пришел домой в совершеннейшем расстройстве и очень долго после огрызался на собственное отражение в зеркале, представляя там Веру. В остальном день прошел мимо Павла. Его присутствие отметили, однако ничего особого не сказали. Лишь мельком Павел услышал, что в постановке новогоднего утренника ему, скорее всего, будет отведено место, если, конечно, он будет следить за своим здоровьем. От Веры он не услышал за весь вечер ни единого слова. Ушел по-английски.

А вот тут следует познакомить читателя с еще двумя персонажами, которые, так или иначе, приняли участие в этом «драмкружке». Это два одноклассника Павла: Ярослав и Андрей. Они были весьма отстраненными людьми и в классах постоянно держались особняком, что сильно выделяло их из общего строя школы. Они производили впечатление интеллигентных молодых людей, но без лишнего пафоса. Блистали знаниями в разных дисциплинах и имели прочные позиции в жизни, как казалось Павлу. Одноклассники относились к ним со сдержанным интересом, так и не сумев, наверное, разгадать их до конца. Яр был человеком непредсказуемым и спонтанным. Павел относил это к сложности его внутреннего устроения, не вдаваясь при этом в подробности, чтобы не заблудиться в чаще его идей. Андрей же был тихим и спокойным человеком, хотя проявлял инициативу и лидерские качества, что оставалось для Павла загадкой. Андрей был скорее решительным человеком, нежели оратором. Он мало говорил, но действовал без колебаний, с явным пониманием, чего он хочет, и чего от него ждут.